К выходу книги “…В рабочие колонны на всё время войны“

[Наталия]

Как я пыталась увековечить память своего отца

Узнав из Интернета о том, что в МСНК собираются издать памятную книгу о немцах-трудармейцах, посвящённую 70-и летию создания трудармии, позорнейшей страницы советского режима, решила послать материал о своём отце, который от звонка до звонка прошёл чрез эти круги адовы. Тем более, что путь его я изучила, наверное, так, как роют-копают учёные, когда работают над темой. Просмотрены были и изучены все документы отца, хранящиеся дома. Скрупулёзно и долго я изучала каждую буковку, каждую циферку записи о его пути. Следующий был этап – изучение материала в Интернете. Я вводила в поисковое окно Интернета каждое местечко, где побывал мой отец на пути трудармейца и спецпоселенца, ведь номера этих почтовых ящиков тоже могут рассказать о многом. Вырисовывалась картина перемещения отца и его товарищей в этом долгом пути подневолия в социалистической стране, называемой СССР. А далее был поиск воспоминаний очевидцев, таких же подневольных, как и он, о «жизни» в Волголаге, Широклаге, Челябметаллургстрое, Днепродзержинске, в Абхазии, в Туркмении. Это был долгий путь в 11 лет, путь скитания моего отца, да только не по доброй воле. На форуме «Немцы Поволжья» получила очень много помощи от людей знающих, занимающихся этим профессионально и на любительском уровне. За что им огромное-преогромное спасибо от меня и всех членов моей семьи, помнящих своего отца, деда и прадеда. А сколько прочитано на сайте! Не говоря уже о прочтении книг, стоящих на собственной книжной полке. В ведомственный архив г.Кизел Пермского края посылала запрос. И, наконец, запрос Архивного дела моего отца из Оренбургского Информационного центра МВД России. Его прислали к нам в Калининград, меня пригласили туда, а я, вооружившись законным правом дочери, полученным от нотариуса, пошла не жива-не мертва в это заведение. Сидела перед Делом несколько минут, не могла открыть его, глаза затуманились и ком в горле мешал.
Наконец решилась и открыла. И понесло меня вместе с моим отцом по этим дорогам горя и печали. В голове мелькали разные справки и справочки, составленные энкэвэдэшными чиновниками, а меня «тащило» воображение в составы, громыхающие на запасных путях, в котлованы, где человечки тянули непреподъёмные тачки с землёй, в леса, где в трескучий мороз, по пояс в снегу в лёгкой одежонке они же рубили лес. А я «ищу» глазами отца своего, пытаюсь, как могу и согреть, и помочь. Только на второй день я вышла из этого стопора и, приехав второй раз, начала лихорадочно читать и выписывать в свою тетрадь эту информацию. А вдруг копии не дадут.
А после было осмысление всего и то самое стихотворение «Сижу, читаю твоё дело...», которое я и послала творцам будущей книги в Москву.
Приняли и стихи, и кратко изложенный путь отца вместе с сохранившимися фотографиями. Через некоторое время выслали макет набранного материала. Я была довольна. Тем более что моё стихотворение «ОТЦУ» было переведено на немецкий поэтический Розой Штейнмарк, за что ей мой низкий поклон и великое СПАСИБО. Стала ждать книгу.
И вот, наконец, книга пришла. Тяжела. Еле донесла до дома. Распечатала посылку. Открыла книгу, нашла нужные страницы, прочитала... По телу будто ток пропустили. Стихотворение моё и перевод на немецкий есть, и фото моего отца, но сопроводительная справка??? Что это??? О чём они??? Составители книги моего отца осудили, судом осудили, как осуждённого в Широклаг заслали (хотя он там и был, как трудармеец, без суда и следствия). А после отбывания наказания ещё и в ссылку отправили, а не на спецпоселение. Несколько суток я снова пребывала в каком-то смятении. Что это? Почему текст справки изменён, в корне изменён и со мной не согласован? Написала письмо с просьбой дать мне разъяснения. Получила ответ да с «прицепом». А прицеп был текстом «расследования» научного редактора этого издания А.А. Германа. Мне напомнили, что это «профессор, доктор исторических наук Аркадий Адольфович Герман. Он является автором единственного на сегодняшний день самого подробного в России исследования по трудовой армии». Я уж не буду копировать его справку-расследование, мне стыдно за профессора. Я - простая учительница (хотя и со званием «Заслуженный учитель России»), но и представить себе не могла, что у профессоров-докторов наук всё так убого и примитивно. Оказывается, путь моего отца никак не вписывался в познания профессора о трудовой армии, а потому он вынес ему САМ приговор. Он его вместо суда осудил ( спросите за что? Стыдно даже написать. Если б ещё по политическому мотиву – куда не шло, а то ведь за воровство), определил наказание – Широклаг, а когда срок его наказания завершился, сослал сначала в Челябинск-40, а потом в Таджикистан. Там мой отец и на самом деле был, но только не как осуждённый за воровство. Разумеется, в книге про воровство ничего не написано, но думающий читатель обязательно себе самому вопрос задаст : «...а за что же его осудили?»
Мне, его дочери, как пострадавшей за фиктивную провинность отца, пришлось отправлять сканы документов из Архивного дела, чтобы доказать сегодняшнему обвинителю, что мой отец был, как все, трудармеец, как все, спецпоселенец. Только вот доказывать научному редактору, что наша семья была 27 ноября 1941 года в холодном телячьем вагоне всё таки насильственно депортирована, а не всего лишь на всего «переселена», я не стала. Хай, будет « по научному» ПЕРЕСЕЛЕНА. К тому же и власть тогда считала, что она просто ПЕРЕСЕЛИЛА, наверное, спасая нас от врага.
Вот так, в 21 веке, спустя 15 лет после смерти отца, мне пришлось его защищать, но уже от «научного редактора, единственного обладателя самого подробного в России исследования по трудовой армии». А что же составитель? Разве она не могла мне выслать второй макет публикации? Она просто должна была, она была обязана это сделать. Но не сделала.
Когда мои сканы документов дошли до профессора, последовал ответ. Как быстро изменились убеждения после его «расследования»!

22.07.2013 г.
Приносим извинения за ошибочно указанную информацию
В недавно изданной книге «“…В рабочие колонны на всё время войны“: Очевидцы и исследователи о немцах в трудовой армии“(М.: МСНК-пресс, 2012) на с. 337 в биографической справке на Николая Шмидта ошибочно указано, что он был осужден и как заключенный отправлен в Молотовскую область в Широклаг на строительство Широкской ГЭС. Так же ошибочно указано его пребывание в ссылке.
http://www.rusdeutsch.ru/?news=4963
Как автор справки признаю свою ошибку и заявляю, что Николай Шмидт не был осужден и к нему не применялась ссылка. Приношу свои извинения дочери Н. Шмидта – Наталье Николаевне Гусевой (Шмидт).
Аркадий Герман

А книга-то «“…В рабочие колонны на всё время войны“» вещает всё о том же, там всё по-старому. Вот ведь в чём дело.
Наталия Шмидт

[Andreas Raith]

Вообще каждому из нас есть что сказать по этому поводу: либо он сам, либо его родители, либо родственники — все без исключения были депортированы и прошли концлагеря, стыдливо называемые "трудармией". Если найдётся координатор издания, то можно самим издать неангажированную книгу, состоящую из таких воспоминаний, которые мы бы и сами хотели бы видеть. Скажем, одна словарная статья на одну фамилию была бы ограничена в 10 тыс знаков (включая пробелы). Возможно было бы включить 4 фотографии (или рисунка или копии документа). Ограничить дедлайн, скажем, 31 декабря 2013 года. Количество фамилий не ограничено, т.к. издание книги будет зависеть только от тиража. По своему опыту, участие в подобном проекте с тиражом 1000 экз. (книга есть во всех ведущих библиотеках России, включая Ленинку), обошлась каждому участнику в 2009 году примерно в 2000 рублей (47 евро).

[игорь топоров]

Как я пыталась увековечить память своего отца

Наташа-я писал уже о том как послал фото и документы на своих дедов погибших в трудармии ,для этой книги и мне ответили что они помещены в этом издании.Но когда полистал электронную версию там ничего небыло.
А насчёт осуждения наших родственников в трудармии ,очень хорошо мне написал Виктор Кригер:
По поводу уголовногго соуждения - я просмотрел довольно большое количество дел в свое время и могу сказать, что практически все уголовные дела в лагерях мобилизованных немцев - это следствие тех нечеловеческих условий, в которых оказалась масса совершенно не подготовленных к такой ситуации людей. То речь идет о приписках - а ведь известно, сколько человеческих жизней спасли эти приписки, то о кражах с колхозных полей, то еще чего-нибудь. Кто бы такое делал в нормальной обстановке, пусть даже и в военное время? Другое дело, когда , вольнонаемные или персонал лагеря обкрадывали и заключенных и немцев - вот это как раз свинство высшей степени. Таковых действительно иногда наказывали, если уж слишком зарывались.

Если бы Ваш дед действительно занимался инкриминируемыми в его адрес делами, то не умер бы от тяжелой болезни? интересно, указано, какой именно? В лагерях любая болезнь идет от голода и от невыносимой работы. Буду благодарен, если ознакомите с его тюремным делом. И политрук, и стрелки, и непосредственное начальство зачастую принуждали подневольных им людей, занятых на кухнях, в каптерках и пр. к кражам, к выделению без всякого основания продуктов питания из котловки... У меня лежат где-то пара приказов по Челябметаллургстрою НКВД СССР, где руководство лагеря и строительства вынуждено было принимать меры к зарвавшимся чинушам, объедавших и обворовывающих голодных трудармейцев.

Кстати, в Австрии в 1992 г. опубликовали на русском и паралельно на немецком такое тюремное дело в отношении высокопоставленного австрийского чиновника, женщины кстати, Маргариты Оттлингер, которая была арестована в Вене в 1948 г., осуждена в СССР на 25 лет за "шпионаж" и освобождена только в 1955 г.

Stefan Karner (Hrsg): Geheime Akten des KGB. Margarita Ottilinger. Graz 1992.

Всего самого хорошего
Виктор
Для спрравки:
Мой дед Александр Гельд ,23 января 1942 года ,призван Алейским райвоенкоматом в т.н. трудармию , зачислен в команду №1823 и отправлен ,на строительство Ж.Д. в Севжелдорлаг Коми АССР ,осуждён на 3 года по ст.116 ,умер 15 мая 1944 года ,от туберкулёза лёгких и сопутствующей пеллагры в лазарете Ропча,совхоза Месью.

[Наталия]

Игорь, спасибо за участие, но тут совсем другое. У моего отца всё, как у всех. Никакого уголовного дела не было. Это просто фантазия научного руководителя издания. Он считал, что в Широклаге были только уголовники. А это не так. Его ещё смутила дата реабилитации моего отца - 2009 год. Слишком поздно. Но ведь всюду есть нерадивые исполнители, вот и пропустили это архивное дело. Главное в другом :
1.Как можно, не согласовав с человеком, приславшим материал, выставлять "отсебятину"?
2.Как можно свои домыслы выдавать за истину?
3.Как можно так безответственно относиться к изданию книги, ведь её будут читать люди?
А главное - как можно порочить честное имя ни в чём неповинного человека, поганить память о нём?

[wandersmann]

Если найдётся координатор издания, то можно самим издать неангажированную книгу, состоящую из таких воспоминаний, которые мы бы и сами хотели бы видеть.

Я представляю себе скорее открытую для дополнений интернет-книгу, что-то вроде Stammbaum всех немцев Поволжья с датами рождения, депортации, осуждения, смерти и указанием причины смерти, с отсылками от каждой веточки к более подробной статье о семье. Это было бы самое страшное свидетельство, говорящее само за себя. А не конъюнктурная профанация, как книги памяти МСНК. Но конечно, такой книге нужен редактор, который мог бы все присылаемые материалы сводить воедино, а это труд великий. И, надо сказать, время для ее создания катастрофически утекает, с уходом наших бабушек и дедушек, наших родителей. Я сама в молодости не очень запоминала, лишь с возрастом пришла к тому, что надо собирать каждую крупицу сведений о своих предках. Но теперь это уже именно крупицы, так о многом уже не спросишь, потому что некого спросить.

[Andreas Raith]

Я представляю себе скорее открытую для дополнений интернет-книгу, что-то вроде Stammbaum всех немцев Поволжья с датами рождения, депортации, осуждения, смерти и указанием причины смерти, с отсылками от каждой веточки к более подробной статье о семье.

Такая интернет-книга уже создана и потихоньку пополняется. Предложение было об издании бумажной книги не с датами, а с повествованием.

Что касается бумажного сборника, то у каждого будет своя история. Но это сборник будет тематическим (депортация и "трудармия") и выдержанным в едином временном стиле. Больше правил никаких: раскрывайте тему как хотите. Начинайте повествование с чего хотите.

Чтобы было проще понять, о чём идёт речь, опубликую в качестве примера историю моего деда.^* В этой статье около 6000 знаков.

Мой дед Райт Рольф Андреевич родился 13 мая 1908 года в селе Цюрих Самарской губернии, где жили его предки от первопоселенца Генриха, приехавшего в 1767 году из далёкого Бланкенбаха княжества Гессен-Кассель.
Детство Рольф провёл в Цюрихе, в 1924 году закончил школу в Вольске и поступил в Новошахтинский политех, по окончанию которого в 1930 году был направлен на работу на шахту «Им. ОГПУ». В 1934 году отслужил в Красной Армии. Женился на Талыковой Марии Яковлевне, и к 1941 году у них было двое детей Андрей и Готлиб. С ними жила бабушка Васёна — мать Марии.
На следующий день после начала войны Рольф, будучи офицером запаса, пошел записываться на фронт добровольцем.
— А ты куда, фашистская морда? Вали отсюда, и радуйся, что тебя ещё не расстреляли! — наорал военком и выгнал из военкомата.
15 сентября 1941 года фашисты уже подходили к Ростову. Семьи российских немцев получили приказ уволиться с работы и эвакуироваться. На сборы дали 48 часов. Вещей можно было взять только 30 кг на каждого. Что можно было взять в эти 30 кг? — взяли еду, постельное белье, швейную машинку…
Не успели выехать, как под Ростовом эшелоны, следующие один за другим в эвакуацию, попали под бомбежку. В остановившихся составах открыли двери вагонов, чтобы люди смогли разбежаться подальше. У «немецкого» эшелона двери не открывали — «немцы, мол, своих бомбить не будут. А будут — не наши проблемы».
В дороге в душных закрытых телячьих вагонах, без еды и воды люди начали умирать. В первую очередь это были старики и младенцы. На станциях конвой вытаскивал из вагонов трупы, и поезд ехал дальше.
Привезли их в Пахта-Аральский район Южного Казахстана. Поселили сначала в колхоз «Имени Сталина», а затем в колхоз «2-я Пятилетка». Мария работу нашла быстро: 22 октября 1941 года её приняли на работу учительницей в НСШ «2-я Пятилетка». Рольф нигде работу найти не мог — немцев нигде на работу не брали, но выручали золотые руки: чинил часы, ремонтировал трактора, радиоприемники, швейные машинки. Перебивались еле-еле, голодали. Ели павших лошадей, ловили сусликов и черепах. Фруктов и овощей было много. Но что толку? Съешь виноград, пузо раздуется, а голод становится ещё сильнее. Хлеба и мяса не было вообще — всё шло на фронт. Вместо хлеба ели рис. У ссыльных корейцев научились приправлять рис специями. Изо дня в день меню не менялось: рис да тыква. У Готлиба начался рахит.
Удалось поселиться в отдельной мазанке. Рольф успел сделать печку, укрепить грозящие рухнуть кособокие стены. Только было устроился на работу в Ирджарскую МТС, как немцев-мужчин собрали и куда-то повезли.
Везли несколько дней, в пути никого не кормили и не давали пить — авось сдохнут. Привезли на Урал, поселили за колючей проволокой в бараках с зэками-уголовниками. Зэкам же сказали, что привезли пленных фашистов…
Так Рольф стал заключенным исправительно-трудовых колоний и лагерей ГУЛАГа НКВД СССР лишь из-за своей национальности. С 18 апреля 1942 года Рольф участвовал в строительстве Дробильно-Сортировочной фабрики Челябметаллургстроя НКВД. Работа была страшно тяжелой, официальный рабочий день с 8 утра до 8 вечера, но работали больше. Люди мёрли, как мухи. Вокруг исчезли все кошки и собаки — съели. Рольфу очень повезло, что он не курил — выменивал сигареты на хлеб. Может, это и помогло ему выжить.
Тем временем Мария, оставшись в колхозе с матерью и двумя детьми на руках, крутилась, как могла. Первое время меняла на еду постельное бельё. Была «модисткой»: шила одежду. Работала бригадиром в колхозе, учительницей.
Преподавать Марии было невероятно трудно — не было ни учебников, ни тетрадей. Дети писали на газетах: газета складывалась в несколько раз, прошивалась нитками по линии сгиба. Писали по белому полю между строк газетного текста. Математику учили, не понимая условий задач: учебники были на казахском языке.
Им кто-то втихую гадил: в самую жару открыли воды арыка, и весь урожай овощей в буквальном смысле сварился. А тут новая беда — бабушка Васёна заболела туберкулёзом. Пришедший доктор-немец, из ссыльных, печально развёл руками: лекарств нет никаких, больную нужно питательно кормить, желательно мясом, яйцами. Мальчишки ловили черепах, варили из них бульон и обманывали бабушку, говоря, что это куриный.
Тем временем на строительстве, где работал Рольф, в болоте утопили огромный дровяной (топился дровами) экскаватор. Его начальник, зная, что у Рольфа инженерное образование, сказал:
— Андреич, сможешь вытащить экскаватор? Даю тебе сроку неделю и всё, что попросишь — людей, технику. Вытащишь, — сделаю главным механиком. Не вытащишь, — сгною!
Рольф кое-что придумал: под гусеницы полуувязшей в трясине машины стали подкладывать по бревну то с одной, то с другой стороны. Приподнимется машина чуть-чуть, опять подкладывают по бревну. Через три часа экскаватор уже стоял на сухом месте. В тот же день шло совещание начальства, где обсуждали, как всё же вытащить экскаватор из болота. Вызвали Рольфа.
— Ну, рассказывай, что собираешься делать, как будешь вытаскивать экскаватор?
— ... Да мы его уже вытащили…
— Как вытащили?! — совещание бросили, побежали смотреть.
Так Рольф стал главным механиком Рудбакалоспецстроя.
1945 год. Война закончилась. Но Рольф — на Урале, а семья — в Казахстане. Начальник разрешил вызвать семью к себе. Разрешили написать, но посылки пересылать запрещалось. Первым же письмом Рольф отправил рыболовные крючки. Радости мальчишек не было предела. Даже сумели в мутных водах арыка поймать небольшого сома.
Но только в октябре 1946 года, по справкам, без паспортов, Мария с детьми и матерью переехали на Урал. Ну, а это уже другая история.

^{Отрывок из главы "Райт Рольф Андреевич — горный инженер" книги "Фамильная книга Райт". Публикуется в сильном сокращении.}

[Наталия]

ЛЕТОПИСЬ
( окончание)

27.11.1941
Есть на реке
Самаре город.
В нём год назад
я родилась.
Судьба и наша
столь сурова.
Хочу о ней
вам рассказать.

Не долги были
наши сборы.
Вагон телячий
в ноябре.
А за окном
мороз под сорок.
Куда везут нас?
Будем где?

У мамы на
руках лежала.
В «жару»
горела я тогда.
Не верила она,
не знала,
что довезёт,
буду жива.

Дорога длинной
показалась.
Охрана зорка,
лай собак.
А мысли, как у всех,
очень похожи.
Один вопрос –
а дальше как?

А дальше
разница простая –
она была
в длине пути.
На карте точек тех
не мало,
где пристань
можно обрести.

Винтовок хватит
и служивых,
чтобы нести
пустой дозор.
Как эти семьдесят
прожили,
не смыв с души
такой позор?

А, впрочем,
чувства притупились.
И оправдание -
войной.
Как было,
временем забылось.
И опалённых
нет судьбой.

Иные, не пройдя
весь этот ужас,
не вникнув,
не изучив порой,
оправдывают
эту камарилью,
что унижала
род людской.

На место прибыли
когда-то.
Оркестры
не играли туш.
Фашистами
нас называли.
Повесили
на шею гуж.

А жили все,
где как придётся.
И печь топили
кизяком.
И проживали,
проедали,
что привезли
в составе том.

1942
В глуши забытой
обживались.
И коротали
жизни бег.
А матери
так надрывались!
Теряли статус
человек.

Сорок второй.
Зимой проклятой
мужчин всех
вырвали силком.
Нет! Не на фронт,
как всех солдатом,
а в лагерь,
но чрез военком.

И заработала
вовсю «машина»,
и захрустели
кости в жерновах.
Копали землю,
лес в мороз валили
и были живы
лишь едва.

Под лай собак,
затворов лязг,
в мороз и ливень,
что есть сил.
Они все строили
тогда победу.
А позже строили
и социализм.

Наивные, верные, святые!
Ведь твёрдость веры
их убеждала в правоте,
что скоро закончатся
времена лихие.
Победа, лишь она,
вернёт их в отчий дом,
к родной семье.

Но жернова
не отпускали.
И в тот победный
счастья год
грузили снова
их в составы,
везли опять
как рабский скот

А сколько их
слегло в могилы!
Но безымянных
нет высот.
Могил их нет!
Но и чернила
не удосужились
забот.

Ведь даже колос,
скот считали.
Их не считали.
Почему?
Фашистом больше
или меньше,
всё спишут
просто на войну.

Пришла пора
свернуть на Запад.
И в Украину,
в Беларусь.
Они ведь первыми
когда-то
приняли тяжкий
войны груз.

Когда в наш Минск
вошли фашисты,
от власти прежней
нет следа.
Горело всё.
Наше воинство
наш люд
оставил без щита.

Нет ни воды,
как нет и хлеба.
Парализована
вся жизнь.
И пропадёт
у власти вера.
Был в оккупации,
простись.

Ярлык на лоб
тебе приклеят.
Пособник ты
уже врага.
А кто-то даже
не поверит:
анкета та
или не та?

Российских немцев
было много
на тех нелёгких
рубежах.
К ним подошла
судьба сурово.
Подходит только
слово крах.

Крах жизни
и крах покою.
Детишки в семьях
просят есть.
Где ж тут
достоинство иное?
Работать,
чтоб кормить их, ЗДЕСЬ.

Но зорко
смотрят партизаны.
Пошёл работать,
значит, враг.
Залечатся ль
когда их раны?
Поймёт ли кто
такой «пустяк»?

Всё пережить
пришлось им стойко.
Достался трудно
сей вираж.
На сердце только
рубец горький.
Но это
не свидетель ваш.

1942, 1945
Год этот был
весьма тяжёлым.
Погнали всех
на Запад, вспять.
Что ждать
от этой жизни новой?
Никто тогда
не мог сказать.


О! Сколько
испытаний было
на том
нелёгком их пути!
А сердце,
словно как, застыло.
Сполна всего
пришлось пройти.

В СССР они –
фашисты.
Полякам были
все враги.
По проволоке,
как эквилибристы,
они по жизни
этой шли.

Германию тогда
бомбили.
Сравняли всё
подряд с землёй.
Как НАШИ немцы
пережили?
Кто выжил,
понесло судьбой.

Как тех,
в телячьи вновь вагоны,
в Сибирь, в тайгу,
сгноить дотла.
А по дороге
обобрали.
Раздели, разве,
не догола.

Сибирь их
встретила зимою.
Фашисты были
все они.
Та жизнь была
подобно бою.
А холод, голод –
их враги.

Земля дала
им пропитанье.
А лес давал
подножный корм.
И в этом горьком
том изгнанье
тюрьмою был
их скорбный дом.

Ведь были все,
как каторжане.
Шаг вправо, влево –
пуля в лоб.
И было лишь
одно желанье:
остановить
безумства ход.

1954 - 1956
Теперь у всех
одна судьбина.
Ушёл с прицела –
двадцатка, срок.
И жизнь,
как снежная лавина,
упёрлась в угол –
Сибирь, Восток.

Война для немца
из России
закончилась
не как для всех.
Но не забыть им
небо синее,
Поволжье, Волгу
и этих скорбных
жизни вех.

Март 2013 год